Главная » Библиотека » Живая память » «И НЕМЦЫ ЦЕНИЛИ НАШ ГЕРОИЗМ»

Живая память

 

Воспоминание ветеранов

Второй мировой войны


 

Лиепая, 2007 год

 

 

«И НЕМЦЫ ЦЕНИЛИ НАШ ГЕРОИЗМ»

 

Эдуард Владимирович БОБОК родился в Белоруссии, в Витебской области. В 1940 году после окончания школы поступил в Ленинградское ФЗО, оттуда учащихся направили работать в Выборг.

- Жили мы в железнодорожных вагончиках, - рассказывает Эдуард Владимирович. - 21 июня 1941 года поехали мы отдыхать на озеро с ночевкой. Возвращаемся утром, и не можем понять, что происходит. Тетки тут и там плачут, пушки на конной тяге. Тут нам и говорят: «Война началась». Мне в ту пору не было еще и 17 лет.

Никто ничего не знал, как быть с нами. Нас попросту бросили. Сестра, которая жила на Васильевском острове в Ленинграде и работала в военкомате, отправила меня к тетке в Рыбинск. Я устроился там работать на военный завод. В сентябре завод эвакуировали в Уфу, и нас тоже туда отправили. До Уфы добирались больше месяца. Ехали окружными путями. Прибыли, а там в чистом поле разместились три завода. Ни крыши, ни стен нет, только станки под открытым небом. Работали в валенках, Фуфайках. Пленные немцы строили стены, возвели цеха. Давали по 700 граммов хлеба, а нам рабочим - по 600.

Работавших на военных заводах была бронь и на Фронт нас не брали, но в один из дней объявили набор желающих отправиться на фронт, я вызвался тоже. Это было в конце 1942 года, мне тогда еще не было 18 лет.

Привезли нас в Йошкар-Олу, выдали обмундирование, пятиметровые обмотки. Жили мы в землянках, печки сами муровали. Вскоре мне доверили готовить других новобранцев, назначили командиром отделения. В мае 1943 года нас отправили на фронт под Курск. Я попал в пулеметную роту.

Бои шли тяжелые. Бывало, отгоним мы немцев на пять километров, а потом они нас назад гонят 15 километров, потому что уступали мы им в вооружении. Но потом нам придали пушки 45- и 76 мм, танки и ситуация изменилась.

Страха особого не испытывал, даже порой хотелось побравировать. Как-то раз, когда немцы в очередной раз стали нас бомбить, я снял пулемет со станины и стал стрелять по самолету. Жаль, что не попал.

Много людей погибло тогда под Курском. Из батальона, в котором было 350 человек, в живых осталось только 17. Нас сняли с передовой и отвели на переформирование в Дмитрий-Льговск. Приехал генерал, спрашивает: «Ну что, солдаты, будем дальше воевать или нет (то есть нас хотели совсем расформировать)»? Все, разумеется, сказали, что будем воевать. «Ну что ж, тогда вперед!»

И мы пешком из-под Курска стали перебираться под Харьков. По 60 км в день проходили, спали на ходу. Двигались через Нежин, Конотоп, Бахмач в сторону Чернигова. Дошли до Десны. Надо переправляться. Мы, пулеметчики, пошли через болота, а немцы минами забрасывают нас. Тут приходит дедок и говорит, что через речку есть скрытый мост, построенный партизанами. По нему наши должны пройти на танках. Мы смотрим идут танки, думали наши, а это немецкие. И давай они нас утюжить. Меня ранило и вместе с еще восемью товарищами я попал в плен.

Посадили нас в машину, повезли в деревню, поместили в сарай. Обер-лейтенант поставил меня и еще одного пленного к стенке. Меня - потому, что немецкие сапоги на ногах, дескать я убил немецкого офицера и забрал его сапоги. А я эти сапоги выменял на американские ботинки. Переводчик перевел это и немецкий полковник не позволил меня расстрелять, ударил обер-лейтенанта по руке с пистолетом.

Нас, пленных, которых набралось 150 человек, отправили в лагерь. Есть нам давали баланду, в жестяных банках и 100 граммов хлеба на день. Спустя пол месяца майор стал набирать людей помогать в госпитале. Надо было покойников складывать в мешки и грузить на машины. Я пошел туда.

Однажды на территорию упала бомба и не разорвалась. Пленных построили на площади и с тали спрашивать, кто унесет ее со двора. Я решил, раз бомба не разорвалась, упав с неба, то может и у меня в руках не взорвется. Взял и понес в отведенное место.

На следующий день генерал спрашивает, какой русский это сделал? Он дал мне 25 дойчмарок и три буханки хлеба (мы их разделили на девять человек), и приказал, чтобы меня кормили так же, как немецких солдат. На полученные деньги я купил сигарет, сложил их в снятую гимнастерку и понес в лагерь.

Через три месяца нас отправили в Ковель, а затем привезли в вагонах в Латвию и отправили на пилку леса, чтобы строить бункера. Из Латвии отправили под Калининград. Там мне удалось бежать из лагеря, расположенного на косе. Уже приближался конец войны, и немцы стали менее жестоко с нами обращаться.

Выбрались мы из бункера вдвоем с грузином Сашей, пробирались по-пластунски. Как-то нашли телегу продуктовую, достали оттуда буханку хлеба, вдруг окрик: «Стой! Кто идет!» Мы кричим: «Свои!»

Долго нас допрашивали, а потом отобрали 50 человек, которых сочли наименее виновными, помыли, одели и отправили в часть и на передовую. А спустя неделю и война кончилась. Так что конец войны я встретил в освобожденном Калининграде, который здорово пострадал от бомб американцев.

 

СОДЕРЖАНИЕ

Книга вышла при поддержке Генерального консульства РФ в Лиепае, Лиепайской русской общины и Валерия Агешина, депутата Сейма Латвии.