Главная » Библиотека » В ИЮНЕ СОРОК ПЕРВОГО... » ЛЮДИ С ДОБРЫМ СЕРДЦЕМ

В ИЮНЕ СОРОК ПЕРВОГО...

 

Страницы героической обороны Лиепаи

 

 

 

РИГА «АВОТС» 1986

На вид она не очень-то крепка,

Когда дитя качает в колыбели...

Но как, друзья, сильна она на деле —

Заботливая женская рука!

...Под градом пуль, под орудийный гром,

Под гул артиллерийского прибоя

Она бесстрашно вынесет из боя

И раны_ перевяжет под огнем.

Вера Инбер

 

В. И. ДЕДЮЛИН

 

ЛЮДИ С ДОБРЫМ СЕРДЦЕМ

 

1. Военврач 2-го ранга Миронов

 

Война застала военврача 2-го ранга Н. И. Миронова в Риге; в служебной командировке. Утром 22 июня он уже мчался в автомашине, возвращаясь в Лиепаю с группой командиров штаба военно-морской базы. Многое передумал Николай Иванович за эти несколько часов пути. Перебрал в памяти все сделанное им, начальником санитарной службы военно-морской базы, в последние месяцы, когда на границе уже ощущалось дыхание войны. Было предусмотрено увеличение числа коек для раненых, запланирована передислокация госпиталя в безопасное место, намечены пути медицинской эвакуации. Недавно поступило много медикаментов и перевязочного материала, которого должно хватить с избытком в любой ситуации. Средний и младший медперсонал хорошо обучен действиям в боевых условиях, а среди врачей немало участников недавней войны с Финляндией,

Последние учения показали, что медики береговых частей базы и госпиталя четко знали свои обязанности по мобилизационной, готовности.

Казалось, все было продумано на случай войны. И вот день, к которому давно готовились, наступил. Но наступил все-таки внезапно...

Вернувшись в Лиепаю, Н. И. Миронов узнает сложившуюся обстановку. Передовые части 67-й стрелковой дивизии и пограничники ведут ожесточенные бои с превосходящими силами противника, который уже занял Палангу. В армейском госпитале много раненых. Город бомбят. Военфельдшер санитарного отделения базы Андрей Филиппович Повалий в отсутствие Миронова действовал быстро и решительно. Еще утром он выдал со склада необходимое медицинское имущество на корабли, в береговые части и находился теперь при морском госпитале, поддерживая с оперативным дежурным КП базы непрерывную связь. Миронов знал, что на помощника вполне можно положиться. Повалий был опытным флотским фельдшером. До войны участвовал в северном переходе боевых кораблей с Балтики на Тихий океан и испытал восьмимесячную зимовку в полярных льдах. Его деловые качества Миронов знал и по совместной службе в Кронштадте и Ленинграде.

Был уверен Николай Иванович и в начальнике военно-морского госпиталя И. И. Чинченко, вместе с которым еще с весны 1940 года организовали медицинскую службу новой военно-морской базы в Лиепае. В безупречной службе персонала госпиталя он тоже не сомневался.

Все внимание Миронов переключает на береговые части. Он объезжает зенитные батареи, которые с первого часа войны ведут заградительный огонь по авиации противника. Враг ожесточенно бомбит наши огневые точки. Но медики 43-го и 84-го зенитных дивизионов, возглавляемые военврачами 3-го ранга А. П. Щедриным и В. М. Беляковым, быстро и умело оказывают необходимую помощь раненым артиллеристам на развернутых перевязочных пунктах батарей.

Поступает донесение с Дурбского озера из 43-й эскадрильи морской авиации. Военврач 3-го ранга С. И. Кривоносов докладывает, что раненых пока немного и они отправлены автомашиной в Ригу. Вечером 22 июня становится известно, что фашистские танки появились в районе Приекуле. Миронов отменяет намечавшуюся туда эвакуацию госпиталя и дает указание поставить в его помещениях дополнительные койки.

Части 67-й дивизии, упорно обороняясь, к исходу первого дня отходят на рубеж реки Барта. На помощь им направляется сводный морской отряд, сформированный в основном из подводников под командованием интенданта 1-го ранга К. Павлова. В отряд вошла и группа медиков во главе с военфельдшером береговой базы подводных лодок Н. И. Черкезовым. Миронов комплектует для этого подразделения необходимое медицинское имущество и запас перевязочного материала. В распоряжение Черкезова выделяются две санитарные машины и автобус для развертывания в нем подвижного перевязочного пункта. На рассвете 23 июня отряд вступил в кровопролитные бои с гитлеровцами, рвущимися к Лиепае с юга. Черкезов с двумя медсестрами запаса и двенадцатью санитарами в течение двух суток под обстрелом собирал раненых и эвакуировал их в госпиталь. Несмотря на ранение, он не покидал района боев и отошел только с отрядом моряков, позднее переброшенным на восточный рубеж обороны.

Остаток напряженной ночи на 23 июня Н. И. Миронов вместе с комендантом вокзала держал в резерве несколько пассажирских вагонов для эвакуации раненых. Но их пришлось отдать для последнего эшелона с женщинами и детьми. Тогда Миронов настаивает перед командованием на формирование санитарной автоколонны из числа мобилизованных в городе машин, которые Повалий сумел удержать при комендатуре. Впоследствии, при прорыве из окружения, их полностью загрузили ранеными.

24 июня начался ожесточенный штурм восточного рубежа, ставшего местом самых напряженных боев. К исходу дня гитлеровцам удалось блокировать город, и попытка вывезти из Лиепаи переполненный армейский госпиталь оказалась неудачной. В создавшейся обстановке начсандив военврач 2-го ранга Д. П. Косников предлагает Н. И. Миронову временно принять лечебные учреждения дивизии с персоналом, имуществом и ранеными в состав морского госпиталя. Командование базы и дивизии соглашается с этим, и к вечеру 24 июня создается объединенный госпиталь под, общим руководством И. И. Чинченко. Туда же направляется и личный состав медико-санитарного батальона дивизии.

25 июня бойцы 67-й стрелковой дивизии и моряки несли на восточном рубеже большие потери, но стояли насмерть. Миронов несколько раз приезжал сюда и доставлял перевязочный материал. Начальник санитарной службы военно-морского училища ПВО военврач 2-го ранга И. А. Котляров, еще 23 июня развернувший перевязочный пункт в старых казематах центрального форта, который теперь стал лазаретом переднего края, организовал еще один пункт медицинской помощи в полуразрушенном бункере между железной дорогой и шоссе на Гробиню. Здесь же было место сбора раненых. Большую помощь оказывали краснофлотцы музыкантского взвода из училища ПВО во главе с А. Зиновьевым. Они не только выносили раненых, но и сами с оружием в руках отбивали атаку врага.

Организация помощи раненым на этом участке проводилась в особо тяжелых условиях, но была эффективной благодаря мужеству и энергии И. А. Котлярова. Рядом с ним все дни боев работала медицинской сестрой Б. Щульман. Спустя много лет она вспоминала, что Котляров, не имея ни минуты отдыха, не терял присутствия духа. Отправляя свою помощницу последней машиной в госпиталь, Котляров остался около лазарета с наганом в руках. «Больше я его не видела, — вспоминает Щульмап, — но и по сегодняшний день он в моей памяти — деятельный, смелый, самоотверженный».

С оружием в руках защищал раненых товарищей военфельдшер эсминца «Ленин» И. С. Амосов, оказывая первую помощь на поле боя.

В районе озера Тосмарес располагалась 841-я зенитная батарея, прикрывавшая судоремонтный завод. С первых часов войны противник безуспешно пытался подавить ее. Батарея вскоре оказалась на переднем крае и вела огонь и по наземным целям. Фельдшер батареи И. М. Черненький вместе с санинструктором А. Филатовым и А. Кобылевым прямо на огневых позициях перевязывали раненых, при возможности отправляя их на попутных машинах в госпиталь.

В течение всех боев за Лиепаю Н. И. Миронов многократно бывал на боевых рубежах и артиллерийских позициях. Быстро ориентируясь в меняющейся обстановке, он маневрировал немногочисленными кадрами медиков, перебрасывая их на самые напряженные участки. Его пробитый пулями светлый «пикап» часто доставлял в госпиталь тяжелораненых. Выезжал на передовую и Повалий, успевая не только выяснить положение, но и делать перевязки. Четко работали эвакогруппы, сформированные в госпитале на трех автомашинах. Водители С. Цветков, А. Дмитриев, А. Тюнев не покидали своих кабин, выезжая за ранеными в любое время суток под обстрелом и бомбежками. Из медицинских работников больше всего рейсов совершили Мария Ковалева и Раиса Лукьянченко, погибшая во время одного из выездов. Н. И. Миронов поддерживал контакт и с городским штабом обороны, в частности с заведующим горздравотделом Янисом Косой. Этого мужественного врача-патриота он знал еще с минувшего лета, когда помогал ему перестраивать городское здравоохранение на социалистических началах. В ходе боев на южном и восточном рубежах часть раненых военнослужащих доставлялась и в городскую больницу вместе с оружием и документами. Это вызывало определенные трудности у персонала, недостаточно знавшего русский язык. Тогда по просьбе Миронова Янис Коса дал указание размещать военнослужащих вместе, в одном корпусе. В больницу Миронов направляет несколько медиков из гарнизона во главе с военврачом 3-го ранга Г. Л. Круповичем. Как установлено по архивным документам, городская больница в дни обороны приняла 572 раненых и пострадавших от обстрелов и бомбежек, в том числе 414 военнослужащих1. А утром 26 июня, когда в госпитале уже было более полутора тысяч раненых, туда выехала группа врачей и сестер во главе с хирургами Н. Зандбергсом и М. Зиксом. Латышские медики весь день работали у операционных столов, подменяя изнемогавших от усталости хирургов госпиталя.

Миронов прекрасно понимал опасность скопления большого количества раненых в осажденном городе. Да и высокое здание госпиталя хорошо просматривалось с воздуха и легко могло стать объектом очередного налета вражеской авиации. Поэтому он всячески пытался разрешить вопросы эвакуации. Еще 22 июня, когда авиация противника бомбила на северном участке позиции 32-го стрелкового батальона, он отправил часть раненых автотранспортом в Ригу. В первые два дня войны в 67-й стрелковой дивизии тоже проводилась эвакуация некоторых раненых в Елгаву. Когда город был блокирован с суши, Миронов дважды сумел отправить небольшое количество раненых на кораблях, уходивших в Вентспилс. Кроме того Миронов подыскивал и другие подходящие места для перемещения хотя бы части раненых. Так он остановил свой выбор на бетонированных артиллерийских складах, сооруженных еще в царское время. Боезапас оттуда уже вывезли, и в опустевших обширных помещениях можно было надежно укрыть сотни раненых. Получив согласие командования, Миронов дает указание начальнику санитарной службы военного порта военврачу 3-го ранга П. В. Лапову подготовить все для развертывания филиала госпиталя. Однако перевести раненых так и не пришлось.

Вечером 26 июня поступил приказ: сухопутным частям прорываться из окружения в направлении Риги, а оставшимся кораблям — в Вентспилс. Командир военно-морской базы капитан 1-го ранга Клевенский решает эвакуировать максимальное количество раненых морем, а остальных — с войсками дивизии. Миронову приказано после эвакуации госпиталя пробиваться к Вентспилсу, где предполагалось создать новый рубеж обороны. Раненых погрузили на небольшой пароход «Виениба». Для отправки остальных Миронову удалось увеличить резервную госпитальную колонну до 40 машин.

Из названных здесь медиков через линию фронта со своими подразделениями смогли пробиться только В. Беляков, И. Амосов и И. Черненький. Амосову при помощи товарищей удалось собрать в лесу после прорыва около десяти исправных машин и, подбирая раненых, довезти их до Риги.

Миронов уходил из Лиепаи одним из последних. Пробиваясь к Вентспилсу, он узнал, что там уже нет наших войск. Пришлось повернуть на восток. Больше трех недель шел он по болотам и лесным дорогам. В конце июля Николай Иванович, дважды раненный и истощенный, был спящим схвачен гитлеровцами. За годы плена пришлось испытать и пережить многое, но он сумел сохранить достоинство советского военного врача. В Восточной Пруссии, в концлагере, он неожиданно встречает Андрея Повалия. Контуженный и раненный, тот тоже оказался в плену. В лагере была создана подпольная организация. Миронов и Повалий работали в лазарете, прятали там активных коммунистов, устраивали им побеги. Немало узников было спасено от фашистской расправы, голода и болезней.

Осенью 1944 года деятельность Миронова становится подозрительной гитлеровцам, и его отправляют на каторжные работы в рудники Баварии. Повалий остается в лагере, но в январе 1945 года совершает удачный побег, затем с наступающими советскими войсками и с частями 3-го Белорусского фронта участвует в штурме Кенигсберга. После Победы Повалий возвращается в родной Бердянск, где живет и сейчас.

Николай Иванович Миронов после окончания войны был восстановлен в партии, награжден орденом Красной Звезды. Служил в госпиталях Черноморского и Тихоокеанского флотов, а в 1948 году ушел в отставку и возвратился в Ленинград. Там до 1960 года работал в поликлинике Ленинградского университета. Миронов с волнением узнал о юбилейных торжествах в честь 25-летия обороны Лиепаи, но здоровье не позволило ему поехать в город, который он защищал. В октябре 1968 года Николая Ивановича Миронова не стало.

Его боевые товарищи в послевоенные годы продолжали работать в системе здравоохранения. Г. Крупович стал видным специалистом в области нейрохирургии и кожной пластики — послевоенные годы жизни он работал в Ленинграде. Полковник медицинской службы в отставке В. Беляков известен в Ленинграде как один из опытнейших врачей-фтизиатров.

 

* * *

 

Длительный поиск позволил приоткрыть еще одну из страниц, обороны Лиепаи.

Теперь уже многое известно о судьбе Н. И. Миронова, руководившего медицинской службой военно-морской базы, названье новые имена мужественных защитников города.

 

2. Путь к подвигу

 

В конце 1937 года на форт Красная Горка прибыл новый начальник лазарета Иван Иосифович Чинченко. В том, как он повел дело, угадывались опыт, знания, незаурядная личность. Вся его служба, высокое чувство профессионального долга, великая преданность Советской Родине достойны того, чтобы рассказать об этом человеке, вписавшем в героическую историю Великой Отечественной воины страницу подвига.

Иван Иосифович Чинченко родился в 1897 году на Кубани в бедной казачьей семье. Он рано потерял отца, и потому пришлось пойти воспитанником в военно-фельдшерскую школу в Екатеринодаре, которую закончил в 1915 году. А затем семнадцатилетний фельдшер стал помощником лекаря в 22-м Кубанском пластунском батальоне, отправлявшемся на турецкий фронт.

Два года И. И. Чинченко находился в действующей армии, затем работал в екатеринодарекой больнице. Молодой человек проникся чувством глубокого уважения к благородной, гуманной, профессии врача, и сердце подсказало ему окончательный выбор жизненного пути...

В 1925 году он заканчивает медицинский факультет университета в Ростове и получает диплом врача. Двенадцать лет работает и больницах и клиниках Краснодарского края, увлекается хирургией. Прекрасной профессиональной школой для себя считал стажировку в клинике выдающегося хирурга Н. Н. Петрова в Ленинграде, где ему довелось работать несколько месяцев.

Большим событием в жизни И. И. Чинченко стал перевод с Красной Горки в Кронштадтский военно-морской госпиталь, где его назначили старшим ординатором и где он работал под руководством старейшего военно-морского хирурга В. К. Лубо. Одновременно Иван Иосифович читал лекции по хирургии в Военно-морском медицинском училище, многое делал для организации неотложной хирургической помощи на кораблях и в береговых частях. Он был и в числе первых организаторов службы переливания крови на флоте.

В 1939 году ему, опытному хирургу, поручили руководство самостоятельным отделением военно-морского госпиталя, а в ноябре во время войны с белофиннами назначили флагманским врачом отряда кораблей. Свой лазарет он развернул на транспорте «Сибирь». За медицинское обеспечение морского десанта 1 и 2 декабря 1939 года на острове Финского залива И. И. Чинченко получает первую правительственную награду.

В 1940 году военная служба привела кронштадтского хирурга в Лиепаю, на самую западную базу Балтийского флота. Его назначили начальником вновь созданного военно-морского госпиталя.

С первых дней И. И. Чинченко вместе с заместителем начальника госпиталя по политчасти В. Н. Балякиным развернул энергичную деятельность по организации нового медицинского учреждения и подбору кадров.

Много сил вместе с И. И. Чинченко отдавали совершенствованию работы госпиталя такие опытные специалисты, как ныне кандидат медицинских наук И. Г. Титов, В. И. Лимонов, Б. А. Пин, работавшие прежде в кронштадтском военно-морском госпитале, а также хирург А. С. Коровин, будущий участник героической обороны Ханко, и другие.

Уже на рассвете 22 июня в армейский госпиталь были доставлены первые пострадавшие.

Вечером 23 июня госпиталь стал быстро заполняться ранеными. Хирурги С. Б. Фрайман и А. Н. Шишковская заняли свои места у операционных столов. В хирургическую работу включился и И. И. Чинченко. Остальные врачи ассистировали хирургам и занимались перевязками. Опытные медсестры госпиталя были первыми помощницами врачей. Быстро и безукоризненно работали в операционном блоке Т. В. Шебалкова, К. Г. Чинченко, Е. И. Боркина. В палатах заботливо обслуживали раненых В. И. Страхова и М. М. Павлова. Тесный контакт с И. И. Чинченко поддерживал начальник санитарной службы базы Н. И. Миронов. В помощь Н. И. Миронову начальник госпиталя сформировал две эвакогруппы на машинах с носилками и медицинским персоналом. С утра 23 июня и в течение всех дней обороны Лиепаи они выезжали на боевые рубежи и артиллерийские позиции, собирали раненых и оказывали им первую помощь.

24 июня госпиталь работал особенно напряженно. Всего насчитывалось 400 коек, но их уже не хватало. В бригаде хирургов создалось критическое положение — не стало Шишковской, а Фрайман уже не мог оперировать из-за крайнего переутомления. Единственным хирургом оставался сам И. И. Чинченко, но его от операционного стола постоянно отрывали неотложные вопросы руководства госпиталем.

Когда было принято решение включить в состав военно-морского госпиталя медсанбат и госпиталь 67-й стрелковой дивизии под единое руководство И. И. Чинченко, многие организационные вопросы были решены. Прибывшие армейские хирурги А. А. Артемов, Б. В. Соболев, Ф. И. Алексеенко, Л. В. Поз, А. Н. Шадрин сразу приступили к операциям.

Деятельным помощником И. И. Чинченко по всем хозяйственным делам был начальник хозчасти И. 3. Покровский, Чинченко привлек к работе взрослых членов семей комсостава, которые» не успев эвакуироваться, собирались возле госпиталя. Политотделы базы и дивизии направили в распоряжение Чинченко всех, кто до войны занимался на курсах медсестер. Для помощи прибыла и группа лиепайчанок из актива партийных и советских учреждений города.

Коммунисты и комсомольцы, руководимые И. И. Чинченко и парторгом Е. Н. Дукальской, ободряли и успокаивали раненых.

26 июня напряжение в госпитале не снизилось. Врачи, медсестры, санитарки работали непрерывно — и днем, и ночью.

Тем временем танковые группы противника приближались к Риге, Осажденная Лиепая оставалась уже в тылу немецко-фашистских войск.

Вечером 26 июня командование гарнизона получило приказ прорываться из окружения. При прорыве, не потеряв самообладания, И. И. Чинченко приказал выносить раненых в укрытие под деревья — несколько автомашин ему удалось свернуть с дороги и направить в лес. Затем, не обращая внимания на легкое ранение, Чинченко, управляя одной из санитарных машин, пытался разведать — нельзя ли объехать опасный район со стороны моря, но песчаный грунт оказался непроходимым для перегруженных машин.

Обстрел продолжался более двух часов. Погибли многие раненые и врачи Ф. И. Алексеенко, К. А. Александров, фельдшер И. 3. Покровский, медсестры Р. Лукьянченко, В. Бохан и другие.

Уцелевшие раненые получили вторичные ранения или ожоги. Было немало краснофлотцев и бойцов, раненных при прорыве. Всем им нужна была срочная помощь.

Посланный впёред дозор выяснил, что противник восстановил прорванные позиции. Как коммунист и кадровый врач Чинчеико не допускал мысли о сдаче в плен. Еще была возможность с боем прорваться на одной-двух машинах. Но Чинченко не мог пойти на это и не имел морального права приказать подчиненным бросить па произвол судьбы сотни беспомощных раненых. И он принимает решение: везти всех назад, в оставленное здание госпиталя. Для начальника госпиталя этот день был самым тяжелым и ответственным в жизни.

 

* * *

 

Всю ночь на 28 июня размещали привезенных обратно раненых, производили хирургические операции. Решено было уничтожить оставшуюся документацию, включая и личные документы.

Фашисты не сразу осмелились подойти к советскому госпиталю. Только утром 29 июня, окружив здание, автоматчики ворвались в него. Разыскивая оружие, они сбрасывали с коек раненых, отталкивали медсестер. Выставив в коридор вооруженных солдат, фашистские офицеры собрали весь персонал и, угрожая расстрелом, потребовали указать на комиссаров, коммунистов, комсомольцев и евреев. Но в госпитале не нашлось никого, кто бы дрогнул перед захватчиками. Тогда Чинченко вышел и громко, чтобы слышали все, заявил, что в госпитале нет ни коммунистов, ни евреев, нет документов и списков раненых.

Гитлеровцы изолировали Чинченко от остальных, в течение нескольких часов подвергали его допросам. Допрашивали отдельно и остальных врачей и медсестер. Но все держались стойко. Ничего не добившись, враги покинули госпиталь, объявив его лазаретом для военнопленных и оставив охрану.

Решительное поведение И. И. Чинченко произвело огромное впечатление на персонал и раненых. Тяжело раненный военюрист 3-го ранга Д. Гаврилов много лет спустя так писал о событиях того дня: «... только благодаря твердости И. И. Чинченко, его решительности и волевым качествам был сохранен командный и партийно-политический состав, находившийся в числе раненых. Товарищ Чинченко сумел скрыть его у себя в госпитале, рискуя жизнью».

В течение июля фашисты проводили неоднократные «чистки» в госпитале, отправляя в лагеря военнопленных крупные партии еще не выздоровевших раненых, несмотря на резкие протесты И. И. Чинченко. Госпиталь переместили в два небольших здания. Из хирургов, кроме И. И. Чинченко, оставили только Б. Соболева...

В госпитале теперь находились нетранспортабельные раненые, нуждавшиеся в длительном лечении. В их число И. И. Чинченко решил включить несколько коммунистов и политработников под вымышленными фамилиями. Среди них был полковой комиссар Я. В. Ермаков, полковник В. И. Корнеев, старший политрук С. М. Векшин.

Эта группа, в которую вошли также раненые врач погранотряда Г. Вахлис и курсант морского училища К. Жабров, составила партийное ядро, на которое в той сложной обстановке мог твердо положиться И. И. Чинченко. Палата, где они лежали, много месяцев была негласным политическим штабом госпиталя. Удалось достать радиоприемник и умело доводить содержание советских передач до персонала и раненых.

«Мы понимали, что в плену для нас война не кончилась, что мы остаемся солдатами Советской страны и будем продолжать борьбу с врагом, только формы этой борьбы коренным образом изменятся», — так о задачах коммунистов плененного госпиталя писал И. И. Чинченко в воспоминаниях.

Обеспечивать работу госпиталя, находившегося под круглосуточной охраной, было невероятно трудно. Получение необходимых медикаментов, белья, продуктов — все превращалось в почти неразрешимые проблемы. А в госпиталь привозили военнопленных из лагерей, как правило, с запущенными заболеваниями, с осложнениями после ранений и с крайней степенью истощения. Особенно тяжело пришлось в первую зиму, когда было много обмороженных, в лагерях и в госпитале свирепствовал тиф.

В те суровые месяцы не всех удавалось спасти. Хоронить умерших, даже со скромными почестями, гитлеровцы, конечно, не позволяли. Но каждый раз, когда увозили тела погибших, прильнувшие к окнам раненые видели, что И. И. Чинченко обязательно выходил проводить их в последний путь. В своем неизменном флотском кителе он прощался с павшими боевыми товарищами, отдавая им честь в суровом молчании.

Автономность госпиталя стала, наконец, раздражать гитлеровцев. Его перевели на территорию лагеря для военнопленных в северное предместье города. Госпиталь превратили в лагерный лазарет. Работать за колючей проволокой под наблюдением лагерной полиции стало еще тяжелее.

Летом 1944 года фашисты почувствовали себя тревожно в Прибалтике, начали заметать следы своих преступлений. Военнопленных из лагерей спешно вывозили в Германию. Расформировали и лагерь в Лиепае, а лазарет в августе 1944 года вывезли в Померанию, в окрестности города Хаммерштейн.

Красная Армия неудержимо шла на запад. 27 февраля 1945 года был штурмом взят Хаммерштейн. Для И. И. Чинченко и его товарищей наступил долгожданный день свободы.

После освобождения Иван Иосифович снова в строю — в составе военно-медицинской службы 2-го Белорусского фронта. День победы И. И. Чинченко встретил на территории Германии в должности начальника сортировочного госпиталя.

 

* * *

 

После войны И. И. Чинченко возвращается на флот. С декабря 1945 года возглавляет ряд лечебных учреждений на Черноморском флоте и на родной Балтике. В августе 1958 года подполковником медицинской службы выходит в отставку, но продолжает работать хирургом сначала в Ленинграде, затем в Одессе, и только в 1965 году он окончательно уходит на пенсию, посвятив непрерывной медицинской деятельности пятьдесят трудовых лет.

Иван Иосифович дожил до 30-летия Великой Победы, которое так торжественно отмечал весь советский народ. Скончался 13 мая 1975 года.

Яркая жизнь И. И. Чинченко — пример служения Родине, людям.

 

3. Героини в белых халатах

 

Среди медиков гарнизона было несколько женщин-врачей.

Одна из них — хирург морского госпиталя военврач 3-го ранга Александра Николаевна Шишковская. Она участвовала в войне с Финляндией в составе одного военно-морского госпиталя, а в июне 1940 года получила назначение в Лиепаю старшим ординатором хирургического отделения. С первых дней она активно включается в работу, взяв на себя организацию акушерско-гинекологической помощи членам семей военнослужащих, выступает с лекциями, преподает в школе медсестер при Доме офицеров флота. Популярность её в гарнизоне растет, к началу войны Александра Николаевна уже опытный хирург с 15-летним стажем работы, в том числе и в боевых условиях.

В первые часы войны Шишковская разворачивает резервную операционную, готовит хирургическое отделение к приему раненых, а вечером уже оперирует первых пострадавших. В ночь на 23 июня она выезжает на санитарной машине в район 23-й береговой и 842-й зенитной батарей. Сюда перенесен КП командира военно-морской базы, и Шишковской поручено организовать пункт медицинской помощи. Вместе с врачом 84-го зенитного дивизиона В. М. Беляковым она развертывает все необходимое в казематах старых военных укреплений и утром успевает оказать помощь первым раненым краснофлотцам. Но ее срочно отзывают в госпиталь, куда уже непрерывно привозят раненых. Вместе с мужчинами-хирургами Шишковская становится к операционному столу и не отходит от него в течение двух суток. Когда от взрыва авиабомбы в операционной были выбиты окна, она прикрыла собой раненого от осколков и, успокоив растерявшихся сестер, продолжала оперировать. О ее мужестве тепло вспоминает генерал- майор медицинской службы А. В. Смольников в своей книге «Врач на войне» (Л., 1972, с. 13).

Можно уверенно сказать, что безупречная работа хирургической бригады госпиталя в первые дни войны во многом зависела от самоотверженности Александры Николаевны, которая, по свидетельству начальника госпиталя И. И. Чннченко, сама успела сделать более сотни операций. Шишковская всем служила примером, и ее неожиданная смерть острой болью отозвалась в сердцах товарищей.

Секретарем партийного бюро морского госпиталя была Елизавета Николаевна Дукальская — старший военфельдшер, стоматолог. Она училась на курсах сестер милосердия еще до революции, потом участвовала в боях на фронтах гражданской войны. В 20-е годы несколько лет работала в хирургической клинике знаменитого профессора В. А. Оппеля, затем окончила зубоврачебную школу при Военно-медицинской академии. С 1932 года она в кадрах ВМФ. Во время войны с Финляндией работала в береговой обороне одного укрепленного района, В апреле 1940 года ее как опытного специалиста направляют в Лиепаю. Член партии с 1927 года, Дукальская имела большой стаж партийной и общественной работы, пользовалась авторитетом как в госпитале, так и среди политработников военно-морской базы. Вскоре после приезда в Лиепаю она была назначена членом парткомиссии базы, а в декабре 1940 года единогласно избрана парторгом госпиталя.

С первых минут войны Елизавета Николаевна была образцом хладнокровия и собранности. По боевому расписанию она развернула в вестибюле госпиталя приемно-сборочный пост и все последующие дни работала на приеме раненых, уходя в операционную только тогда, когда требовалась ее помощь при челюстно-лицевых ранениях.

В короткие минуты затишья Дукальская не забывала о своих обязанностях парторга и помогала начальнику госпиталя Чннченко морально поддерживать раненых, не допуская растерянности среди персонала. Этому содействовали также коммунисты В. И. Лимонов, И. 3. Покровский и комсорг 3. Аксенова. Деятельность Дукальской осложняло то, что замполит госпиталя был в отпуске и не мог пробиться в окруженный город. Но Чинченко был уверен в своем парторге, полагались на нее и политработники базы.

Одной из серьезных задач был прием партийных документов и оружия от поступавших раненых. Поэтому в дни наибольшего их наплыва в госпиталь была направлена политотделом политрук И. Мелихова. (В некоторых публикациях прошлых лет ошибочно указывалось, что Мелихова с первого дня войны была назначена комиссаром госпиталя; факт не подтвердился.) В остальные дни это ответственное поручение по решению начальника госпиталя выполняла парторг Дукальская.

Лаборант морского госпиталя военврач 3-го ранга Тамара Васильевна Кабрысенко до назначения в Лиепаю работала в Севастополе. Когда началась война, она участвует в развертывании приемно-сортировочного поста, а затем работает в перевязочной госпиталя. Позже этой скромной и трудолюбивой женщине пришлось вынести фашистский плен вместе с мужественной группой советских медиков, руководимых И. И. Чинченко. В Лиепайском лазарете для военнопленных через заботливые руки прошли сотни измученных узников, обмороженных, больных сыпным тифом. Тяжело заболела тифом и она. Товарищи несколько недель боролись за ее жизнь и с трудом спасли от гибели.

Нельзя забыть и врача морского госпиталя Александру Федоровну Лещинскую. В Лиепаю она приехала к мужу-пограничнику сразу после окончания института и с ноября 1940 года стала работать врачом-терапевтом. 22 июня ей было предложено эвакуироваться с двухлетним сыном и матерью, тем более, что в штатах госпиталя она не состояла. Но Лещинская отказалась и, отправив семью, осталась в госпитале. В первый день войны она взяла на себя кропотливый труд оформления выписки всех больных в части, а затем все дни и ночи работала в перевязочной и операционной, ассистируя хирургам. При прорыве из окружения, который для госпиталя закончился трагически, Лещинская оказывает первую помощь десяткам раненых на поле боя. Вместе с Дукальской, Кабрысенко и другими медиками она собирает раненых, перевязывает их, разыскивает машины и отправляет пострадавших обратно в госпиталь.

После прихода гитлеровцев Лещинскую и Дукальскую переводят в рижский лагерь военнопленных. Позднее Александру Федоровну отправляют в зловещий Саласпилс. В 1944 году ей с группой пленных летчиков удается совершить дерзкий побег. В книге А. Кузнецовой и Е. Курбатовой «Быть на земле Человеком!» (Воениздат, 1963, с. 90) есть волнующие строки, посвященные Лещинской: «... в фашистском лагере смерти.., сама голодная и под угрозой гибели, спасала она тяжелораненых и больных советских воинов. Сколько командиров она спасла от угона на каторгу в Германию! Когда работа ее группы была раскрыта и Лещинской грозил расстрел, она бежала из лагеря. Шесть недель в лесах, разутая, в лохмотьях, голодная, днем прячась в ямах и зарослях, а ночью продвигаясь на восток, ориентируясь по фронтовой канонаде, наконец пробилась она к своим». Через месяц А. Лещинская уже была в составе наступающих советских войск врачом полевого подвижного госпиталя.

Война застала в Лиепае и опытного детского врача Кронштадтского морского госпиталя Александру Владимировну Галину. Она приехала в отпуск к мужу А. Галину, недавно назначенному главным инженером завода «Тосмаре». Утром 22 июня Галина прибежала на завод и получила разрешение парторга А. Петерсона работать в здравпункте. Она оказывала помощь раненым рабочим, которых в результате постоянных бомбежек и обстрелов на заводе было немало. Вместе с медсестрой здравпункта она отправляет их во временный лазарет, развернутый в клубе сахарного завода, а оттуда эвакуирует автомашинами в городскую больницу. Во время оккупации А. Галина скрывалась от гитлеровцев в районе Лиепаи.

Как же сложилась послевоенная жизнь этих активных участниц обороны Лиепаи? Е. Дукальская была восстановлена в партии, вернулась в Ленинград, работала инспектором горздравотдела, а в последние годы жизни — в стоматологическом институте и поликлиниках города. Т. Кабрысенко еще несколько лет служила в госпиталях Балтийского и Черноморского флотов, затем уволилась в запас в звании майора медицинской службы и долго работала в санитарно-эпидемиологических учреждениях Севастополя.

А. Лещинская после окончания войны демобилизовалась в звании старшего лейтенанта медицинской службы и возвратилась в Ленинград, работала в крупнейших клиниках. Сейчас она известный специалист-эндокринолог, заслуженный врач РСФСР. А. Галина после освобождения Лиепаи долго не могла покинуть эти места, надеясь узнать что-либо о пропавшем без вести муже. Около пяти лет работала врачом-педиатром в торговом порту, и ее хорошо помнят многие ветераны порта. Сейчас она на пенсии, живет в Ленинграде.

К сожалению, очень мало сведений сохранилось о работе врачей армейского госпиталя — военврача 3-го ранга В. М. Житковой, педиатра С. П. Артемьевой, стоматолога Т. А. Лобозовой. Мало известно и о мужественной коммунистке Марии Петровне Петровой, зубном враче 67-й стрелковой дивизии. 22 июня она была направлена в армейский госпиталь, где работала все дни обороны. В период оккупации она скрывалась в Лиепае и была, вероятно, тесно связана с подпольными группами сопротивления. Мария Петрова помогала прятаться бежавшим из лагерей советским военнопленным, через нее распространялись среди немецких солдат и офицеров антифашистские листовки. Весной 1945 года Петрова по доносу провокаторов была схвачена и расстреляна. Известно, что на допросах и пытках она держалась стойко, не скрывая ненависти к фашистским палачам.

 

* * *

 

Здесь рассказано о судьбах лишь нескольких женщин-врачей. Может быть, есть еще имена, которые пока не названы. Вместе с врачами героического гарнизона беззаветно трудились десятки медицинских сестер и санитарок, но об их вкладе в оборону Лиепаи необходимо говорить отдельно. Имена скромных героинь в белых халатах сохранит в своей памяти благодарная Лиепая.

 

4. Сестра милосердия

 

...Шел бой. Русская пехота, форсировав на рассвете Западную Двину, закрепилась на противоположном берегу. Кайзеровские войска, отступив под неожиданным натиском, открыли шквальный огонь, прижимая солдат к земле. Послышались стоны раненых. Тогда девушка в белой косынке бросилась к мосту и вскоре склонилась над ранеными. Пулеметный огонь противника усилился. Штабные офицеры с тревогой следили из укрытий за фигуркой юной героини, но пули миновали ее. Бой продолжался...

За этот подвиг Вера Зигури была награждена георгиевской медалью.

Это было очень давно. Верочке Зигури тогда едва исполнилось 17 лет. Она еще не была Верой Ивановной Страховой и не знала, что ровно через четверть века ей придется встретиться на территории Латвии с вражескими войсками и снова перевязывать раненых воинов.

Вера Ивановна перелистывает пожелтевшие листки старого приказа и глубоко задумывается. Да, после того памятного боя произошло немало событий, которых, пожалуй, хватило бы не на одну жизнь...

В годы гражданской войны Вера снова на фронтах, уже в рядах Красной Армии. Длительное время она работает при штабе 8-й армии Южного фронта. Там же служит и ее муж, бывший подпоручик царской армии. К. И. Страхов, который с первых же дней революции безоговорочно перешел на сторону Советской власти.

В 1921 году Страховых переводят в Москву. Вера Ивановна с теплотой вспоминает эти первые годы мирного труда, полные революционного энтузиазма. К. Страхов работает на восстановлении финансового аппарата республики, а его жена — в новых учреждениях здравоохранения. Ей довелось неоднократно встречаться с Н. К. Крупской и первым народным комиссаром здравоохранения Н. А. Семашко. По его предложению она сопровождает группу московских рабочих, направляемых в кумысолечебницы Башкирии, а затем участвует в борьбе с голодом и холерой в Поволжье. Возвращается оттуда через несколько месяцев с эшелоном осиротевших и истощенных детей, которых размещают в детских домах столицы. Потом — годы напряженной работы в клиниках Москвы и Ленинграда, руководимых крупнейшими специалистами страны. Накапливается опыт, приходит профессиональная зрелость.

В ноябре 1939 года началась война с Финляндией. И снова Страхова в числе тех добровольцев-медиков, которые стремятся прийти на помощь раненым, но на этот раз ее оставляют в резерве для формируемых госпиталей в Прибалтике. В феврале 1940 года Страхова получает назначение в Лиепаю старшей медицинской сестрой терапевтического отделения военно-морского госпиталя.

Начальник госпиталя Чинченко и все врачи быстро оценили профессионализм В. Страховой, ее умение работать в коллективе. Веселая и общительная, она сразу сумела завоевать не только авторитет и уважение, но и любовь всего персонала. Молодые сестры и санитарки почитали за честь заслужить ее одобрение. Вера Ивановна отличалась высокой культурой и интеллигентностью. Как многозначительно звучат сухие строчки анкеты: «образование — среднее медицинское, знание языков — французский, немецкий, английский, испанский...». Общение с Верой Ивановной обогащало духовно. Вот почему даже через тридцать с лишним лет ветераны госпиталя хранят о ней самые теплые воспоминания.

22 июня 1941 года Лиепая становится городом-фронтом. Страхова работает на приеме раненых, количество которых все возрастает. Она переходит на работу в перевязочную, несколько раз отдает раненым свою кровь. Весь персонал госпиталя работает непрерывно уже пять суток. Вера Ивановна находит в себе силы поддержать бодрость среди сестер и санитарок, успокаивать встревоженных раненых.

К ночи на 27 июня поступил приказ свернуть госпиталь. Страхова быстро проверяет палаты, чтобы никто из раненых не был оставлен, и с последней машиной покидает опустевшее здание. Когда госпиталь был вынужден вернуться в город, Верой Ивановной овладело отчаяние. Если бы не раненые, она сделала бы все, чтобы перебраться через линию фронта. При мысли о плене опускались руки и не хотелось жить.

Фашисты превратили госпиталь в лазарет для военнопленных. Но работать в нем Страховой пришлось недолго. Большинство сестер и санитарок были направлены на принудительные работы. Вначале Страхова батрачила на богатом хуторе, но вскоре за непокорность хозяин привез ее снова в Лиепаю и сдал властям. Тогда Страхову отправили на лесопилку грузчицей. Потянулись месяцы каторжного изнурительного труда.

Время фашистской оккупации, пережитое в Лиепае, вспоминается как кошмар. Но советские люди, несмотря на все испытания и унижения, горячо верили в победу. Вера Ивановна была в числе тех, кто не склонил головы перед временно торжествующим врагом, кто сумел остаться настоящим патриотом и в суровых условиях. Ей не удалось войти в состав подпольных групп сопротивление, но Страхова делала все, что могла. Вместе со своей подругой по госпиталю медсестрой Е. И. Боркиной и зубным врачом 67-й дивизии М. П. Петровой она укрывала бежавших из лагерей военнопленных и с готовностью участвовала в любых актах саботажа. Временами ей удавалось послушать наши радиопередачи, и через доверенных лиц сообщать населению содержание сводок Совинформбюро. В дальнейшем она специально устраивается работать уборщицей на военный аэродром, а затем прачкой в фашистский лазарет, чтобы распространять среди солдат вермахта листовки, получаемые от М. Петровой. За любое из этих действий полагалась смертельная казнь, но Страхова действовала умело. Нередко выручало хорошее знание немецкого языка, на котором она смело объяснялась с гитлеровцами. Страхова зорко следила за фашистскими прислужниками, запоминала имена и кровавые дела предателей своего народа. Она твердо знала, что это пригодится, когда настанут дни справедливого возмездия.

Все же активность Страховой становится заметной. После нескольких обысков ее арестовывают. В лиепайской тюрьме ее ждут допросы, побои, издевательства. Только отсутствие прямых доказательств вины спасает Страхову от расстрела. Победа была уже близка, советские войска приближались к Лиепае. Страхова не хочет ждать и вместе с Е. Боркиной и М. Ковалевой пытается перейти линию фронта. Это к сожалению, не удается.

Когда победный май 1945 года принес долгожданное освобождение многострадальному населению города, Вера Ивановна с радостью возвращается к любимой профессии. Вместе с Боркиной, делившей с ней тяготы и горести суровых лет, она снова принята медсестрой в морской госпиталь.

В конце 1946 года Страхова переезжает в Ленинград по вызову туберкулезного института, в котором работала еще до войны. Снова она пользуется любовью больных и уважением персонала. Но тяжелые пережитые годы дают о себе знать. В 1958 году она по состоянию здоровья уходит на пенсию, хотя еще несколько лет продолжает вести в институте общественную работу.

В 1966 году Лиепайский горком партии приглашает ее на 25-летие героической обороны города. Было много радостных и волнующих воспоминаний. Поседевшие ветераны хорошо помнили В. И. Страхову. С ней долго беседовали писатель С. С. Смирнов, журналисты А. Лось и Р. Белевитнев, собиравшие тогда материалы о защитниках Лиепаи. Вера Ивановна хранит подаренные ими книги с теплыми авторскими посвящениями. Но особенно дорог ей томик в алой обложке «Борьба за Советскую Прибалтику в Великой Отечественной войны 1941—1945». Эта книга в память о незабываемой встрече усеяна дружескими надписями бывших раненых и товарищей по госпиталю.

Участница четырех войн, сестра милосердия... Гордое и нежное звание Вера Ивановна с честью пронесла через всю свою долгую и яркую жизнь, через все испытания.

 

1 ЦГИА Латв. ССР, ф. 2225, оп. 1, д. 636, л. 153.

 

СОДЕРЖАНИЕ

Горшков С. Г. Предисловие

Кузнецов Н. Г. Накануне

Бои за Лиепаю

Смирнов С. С. Не померкнет никогда

 

1. ГРУДЬЮ ПРЕГРАДИЛИ ПУТЬ ВРАГУ

 

Якушев В. И. Заставы подняты по тревоге

Попова Ж. Ф. Чтобы Родина цвела       

Попова Ж. Ф. В небе Лиепаи        

Орлов А. И. Полк принимает бой

Чудновский С. Я. Под шквалом огня

Железцов В. А. Стояли насмерть

Беджанян О. Д. Снайперские выстрелы

Шевченко М. П. До последнего снаряда        

Решетников И. П. Первый бой

Архаров В. В. Артиллеристы, точней прицел!      

Клейн. А. X. На выручку

Попова Ж. Ф. Я — сын трудового народа     

Иванов О. Д., Чечеткин В. А. Комендант укрепрайона

Рябикин В. П. Тайна Зиргусилса

Дедаев Ю. Н. Слово о моем отце

Попова Ж. Ф. Поиск завершен

 

2. МОРСКАЯ ДОБЛЕСТЬ

 

Шарандак В. И. В бой вступают моряки-пограничники

Савченко В. И. Человек трудной судьбы       

Попова Ж. Ф. Полковой комиссар Поручиков

Тимашков Ф. К. Первые залпы войны

Попова Ж. Ф. Последний бой       

Ермилов С. К. Авиаторы флота наносят бомбовые удары

Гуськов В. А. Так начиналась война

Грищенко П. Д. Войной проверены рули      

Карповский Н. С., Чечеткин В. А. Два солдата

Стрелов А. Б. Курсанты стояли насмерть      

Московчук В. Е. Стажировка... в бою

Лепешков С. И. Друзья познаются в беде

Лепешков С. И., Чечеткин В. А. Морской батальон

Татаров А. С. Коммунисты, вперед!

Ободовский М. С. На позиции — курсанты

Попова Ж. Ф. С именем Ленина

Амосов И. С. Мы — ленинцы

Носачев И. С. Прощание с кораблем

Федорченко В. Г. Огонь по фашистским самолетам

 

3. ВОИНЫ В БЕЛЫХ ХАЛАТАХ

 

Дедюлин В. И. Начсандив Косников

Чинченко И. И. Клятве верны

Дедюлин В. И. Люди с добрым сердцем     

Виксне А. А. Янис Коса, врач и борец

 

4. ВМЕСТЕ С АРМИЕЙ И ФЛОТОМ

 

Савченко В. И. Третья сила обороны

Клява Л. М. В те грозные дни

Павлович А. А. Два долгих дня

Ковалишин И. П. Они погибали, но не сдавались

Клейн А. X. Столкновение

Керве Р. М. Тюльпаны, полные солнца

Янушка А. Е. Дайте мне задание

Яунзем П. Я. На последнем рубеже      

Чечеткин В. А. Биография подвига       

Грейгут Р. Я. Автограф на нотном листе

Калнинь В. В. Солнечные краски

Рудзит А. А. Традициям верны

 

 

Редакционная коллегия:

доктор исторических наук В. И. Савченко, А. А. Рудзит, В. А. Чечеткин, Ж. Ф. Попова, А. Е. Янушка

Составители:

Владимир Алексеевич Чечеткин, Аустра Адамовна Рудзит

Рецензенты:

Г. А. Аммон, доктор исторических наук, профессор;

В. И. Савченко, доктор исторических наук

Оформление — художника Вит. Ковалёва

 

Редактор: Н. Лебедева Художественный редактор: Э. Гаркевичс Технический редактор: В. Бралена Корректор: В. Ковалева