Главная » Библиотека » Живая память » ОТ ЛИЕПАИ ДО МОСКВЫ И ОБРАТНО

Живая память

 

Воспоминание ветеранов

Второй мировой войны


 

Лиепая, 2007 год

 

 

ОТ ЛИЕПАИ ДО МОСКВЫ И ОБРАТНО

 

Вспоминает гвардии подполковник Владимир Наумович БАН.

- Начало Великой Отечественной войны застало меня недалеко от Лиепаи в пионерском лагере. Поблизости можно было наблюдать начавшуюся мобилизацию, чувствовалась необычность и напряженность обстановки. Родители, приехавшие за своими детьми, говорили о бомбежках в Лиепае, перестрелках, парашютистах. Вечером нам велели собрать вещи, и мы пешком отправились до ближайшей железнодорожной станции Илмая. Погрузились. Утром на станции Рига попали под бомбежку.

Нас доставили до административной границы с Россией в районе Абрене. Был слух, что дальше пограничники не пускают. Разместили нас в прекрасном школьном здании, но после того, как немцы разбомбили ж.-д. станцию, перебрались на хутора. Надеялись на скорый разгром Германии и возвращение домой, но на душе было тревожно, когда мы наблюдали армады самолетов, летящих в северо-восточном направлении и возвращающихся назад, как мы понимали, налегке.

В первых числах июля нас утром подняли, и мы пешком направились в сторону границы. Пересекли реку й влились в поток беженцев, двигавшихся по шоссе Рига - Псков. Стояла жара, а нам есть-пить было нечего, вещи казались слишком тяжелыми, и мы постепенно все побросали. Картина этого бегства еще сегодня стоит перед глазами – повозки, тачки, плачущие женщины и дети, Сбитые грузовики, трупы лошадей по обочинам. Уже много позже я разобрался, это мы оказались в полосе главного удара 4-й танковой группы, пробивавшейся на Ленинград. А тогда нам вдруг сообщили, впереди немцы бомбят город Остров, город горит, его надо обойти. Пробирались проселками, вышли к ж.-д. станции Сошихино. По дороге изредка наблюдали воздушные бои, видели, как быстрые и тонкие, как осы самолеты сбивали бипланы и гадали, кто «наши», а кто «не наши». Только много позже узнал, что это «мессершмиты» сбивали наши устаревшие самолеты («ишачки»).

Не успели мы погрузиться в вагоны, как появился немецкий самолет и сбросил бомбы. В наш вагон не попало, но все разбежались, чтобы переждать опасность, долго собирались потом и двинулись дальше пешком. Говорили, что жертв среди детей и других беженцев было много. Когда проходили через одну деревню, нам вдруг приказали спрятаться по домам и не поднимать головы. Якобы через деревню, обгоняя нас, прошли немецкие танки, но я ничего не видел. Так, с приключениями, мы добрались до станции Дно, и снова сели в поезд. Это была «Прелюдия № 1».

«Прелюдия №2» началась летом 1942 года. Я тогда с мамой и старшим братом жил в селе Шава недалеко от города Горький. Осенью мне должно было исполниться 16 лет. Но было ясно, что война будет долгой, и я (вероятно, сверстники тоже) морально готовил себя к тому, что буду призван в армию, тогда она еще была РККА. Но подготовка была не только моральной. Из РВК приезжали командиры и тренировали нас, мальчишек, разворачиваться в цепь, переползать и ходить в атаку - с деревянными винтовками и под шум трещотки, изображавшей пулемет. В начале 1943 года забрали призывников 1925 года рождения. Стало ясно, что осенью наступит наш черед. В середине ноября меня призвали армию из 9-го класса средней школы. Так закончилась «Прелюдия №2».

Нашу команду, как чисто деревенскую, направили в запасной кавалерийский полк МВО в городе Ковров. Приблизительно в мае 1944 года стали собирать личный состав для формирования второй латышской дивизии, которая получила название 308-й латышской стрелковой дивизии. Вместе с 43-й гвардейской латышской стрелковой дивизией мы составляли 130 латышский стрелковый корпус.

Началась изнурительная подготовка, а снабжение было такое, что если у кого-то обувь была в ремонте, то он на занятия выходил босиком. Когда началось формирование, настроение у всех поднялось. Шло изгнание немцев с оккупированных территорий, а в Европе открылся второй фронт. К нам начало поступать пополнение, вооружение, «американские шинели и ботинки», канадская тушенка. Меня с моим «кавалерийским» опытом определили ездовым, но вскоре направили в полковую роту автоматчиков. Это потом каждый из нас получил автомат, а тогда была одна рота с автоматами на полк. В нашу задачу входила охрана знамени, командования и штаба.

В начале июля дивизия погрузилась в эшелоны, и, минуя северную окраину Москвы (видны были павильоны ВДНХ), нас довезли до станции Невель. Оттуда форсированным маршем догоняли передовые части корпуса. В приподнятом настроении переехали границу Латвии где-то севернее Даугавпилса. И вот, что бросалось в глаза: в России мы шли как по выжженной пустыне. Ни кола, ни двора, ни крика петуха, ни человека... Одни печные трубы В Латвии - почти никаких разрушений, все чисто, аккуратно, благочинно.

На душе было радостно, так как мы понимали, что началось освобождение Латвии от нацистских оккупантов. Если бы тогда кто-нибудь назвал нас оккупантами, ему бы горло перегрызли за такие слова.

В первых числах августа мы догнали корпус, все громче слышна была канонада и стрельба, и наконец мы вступили в бой. Вечером заняли какие-то окопы, а утром пошли вперед, встречая слабое сопротивление. Так продолжалось вплоть до реки Айвиексте. Речка была узкой, но труднопроходимой, немцы упорно сопротивлялись. Форсирование повлекло серьезные потери. Я был ранен в ногу и эвакуирован в армейский госпиталь, расположенный в Прейли, оттуда попал в армейский запасной полк и опять был вынужден догонять свой полк.

Мы тогда не особенно знали и задумывались о латышском легионе. Но отдельные эпизоды неприятно поразили и вызвали смутные чувства. Во время одного из переходов наткнулись на недавно покинутые противником места. Там мне в руки попал немецкий армейский журнал «Сигнал», который не вызвал особых эмоций, но там же валялась брошюра «Baigais gads» («Жуткий год»), которая позднее приобрела печальную известность. В ней на все лады были расписаны «зверства», якобы учиненные советской властью и НКВД до начала войны и в дни вынужденного отступления из Латвии. Основными виновниками, конечно, были «жидовские комиссары». Стало ясно, что своих родных - евреев, живыми мы не увидим.

Потом были бои под Ригой в октябре, под Джуксте в январе, по-моему. Отдельные эпизоды из памяти уже выветрились. В какой-то момент меня направили во Фронтовой запасной полк в Елгаву для обучения пополнения призванного на освобожденной территории. Но и полк бросили в наступление в районе Пампали. Наступали (а потом отступали) по глубокому снегу. Меня тогда контузило взрывом, но удалось отлежаться пару дней в блиндаже. Однако были и убитые.

Наступали мы без авиационной и артиллерийское подготовки, без танков и малыми силами. Не удивительно что успеха мы не имели. Мы недоумевали, и только позднее поняли, что все силы тогда были брошены под Берлин, а наша задача была сковать как можно больше сил в Курляндском котле. Стоит ли удивляться тому, что имея перед собой плотную, хорошо вооруженную группировку, дравшуюся с остервенением обреченных, мы могли добиться лишь минимального успеха, а крепость Курземе продержалась до 8 мая.

Победу я встретил в своей части, находившейся недалеко от Ауце. Как это было, описано многократно, Победоносно завершилась страшная война. Ликование. Стрельба. Музыка. Ожидание скорого возвращения домой - для представителей старшего возраста, неизвестность - для таких, как я.

Был и «Эпилог» - участие летом 1945 года в войсковой операции по уничтожению скрывавшихся в лесах остатков, не сложивших оружия врагов. Я лично ни одного не видел, но говорили, что было изловлено немало. Четыре дивизии шли по сходящимся направлениям, солдаты двигались цепью с интервалом 6-8 метров.

Сейчас спрашивается, можно ли было избежать «оккупации» Латвии Советским Союзом. Абсурд. Латвия сама была частью СССР. И даже если бы не была, то разве, выйдя на границу Латвии, нужно было сказать: «Ну вот, ребята, дальше действуйте сами?!». А может, приняв капитуляцию, нужно было вывести войска в разоренную Россию и дать американцам провести свободные выборы. Возможно были и другие подобные «сценарии». Но все было так, как было.

 

СОДЕРЖАНИЕ

Книга вышла при поддержке Генерального консульства РФ в Лиепае, Лиепайской русской общины и Валерия Агешина, депутата Сейма Латвии.